Неточные совпадения
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не хочет воздух. Чуть трепещут
Сребристых тополей листы.
Луна спокойно с высоты
Над Белой-Церковью сияет
И пышных гетманов сады
И старый
замок озаряет.
И тихо, тихо всё кругом;
Но в
замке шепот и смятенье.
В одной из башен, под
окном,
В глубоком, тяжком размышленье,
Окован, Кочубей сидит
И мрачно на небо глядит.
Чрез слуховое
окно войдя на чердак дома, он спустился к ней вниз в жилые комнаты по лесенке с чердака, зная, что дверь, бывшая в конце лесенки, не всегда по небрежности слуг запиралась на
замок.
Китайская фанза — оригинальная постройка. Стены ее сложены из глины; крыша двускатная, тростниковая. Решетчатые
окна, оклеенные бумагой, занимают почти весь ее передний фасад, зато сзади и с боков
окон не бывает вовсе. Рамы устроены так, что они подымаются кверху и свободно могут выниматься из своих гнезд.
Замков ни у кого нет. Дверь припирается не от людей, а для того, чтобы туда случайно не зашли собаки.
Окна во флигеле были загорожены деревянною решеткою; двери запирались
замками, от коих ключи хранились у Кирила Петровича.
Пришед во флигель, учитель засветил свечу, и оба стали раздеваться; между тем Антон Пафнутьич похаживал по комнате, осматривая
замки и
окна и качая головою при сем неутешительном осмотре.
В
окно виднелся пруд, острое, тополи и
замок.
Пруд лежал как мертвый, и в нем отражался мертвый «
замок» с пустыми впадинами
окон, окруженный, точно заснувшей стражей, высокими рядами пирамидальных тополей.
Из первых учеников я давно спустился к середине и нахожу это наиболее для себя подходящим: честолюбие меня не мучит, тройки не огорчают… А зато на пруду в эти лунные ночи грудь дышит так полно, и под свободные движения так хорошо работает воображение… Луна подымается, заглядывает в пустые
окна мертвого
замка, выхватывает золотой карниз, приводит в таинственное осторожное движение какие-то неясные тени… Что-то шевелится, что-то дышит, что-то оживает…
Порой, отвязав нашу лодку, я подплывал к острову, ставил ее среди кувшинок и ряски и принимался с залива рисовать старый
замок с пустыми
окнами, с высокими тополями и обомшелыми каменными рыцарями.
И все было так родственно с пустырями, с дремотною фигурой инвалида у шлагбаума, с пустыми
окнами старого
замка…
Закрытые ставнями
окна, деревянные засовы и грошовые
замки служили единственною охраной пустовавшего жилья.
Раньше в этом треугольнике местным художником было нарисовано «всевидящее око», но Груздев велел его замазать, потому что неловко было заколачивать в такое око гвоздь для висячей лампы Венская мебель, ковры, занавески на
окнах, драпировки на дверях, цветы — все это казалось Нюрочке чем-то волшебным, точно она перенеслась в сказочный
замок.
Лиза вскочила и бросилась к
окну, но дверь устояла на
замке и петлях.
Таков был план, который начертил Петенька и из которого должен был выйти настоящий chateau, [
замок (франц.)] а не какая-нибудь мурья, в
окна которой беспрестанно врываются гнусные запахи со скотных дворов и из застольных и в которой не мыслимо никакое другое развлечение, кроме мрачного истребления ерофеича.
— Они сами беспрестанно в
окнах стекла бьют, — возразил бывший с нами смотритель
замка, — не успеешь нового вставить, смотришь, оно уж и разбито…
Точно неприступные и неприветливые
замки, казалось Калиновичу, глядели своими огромными
окнами пяти — и шестиэтажные домы.
Сени и лестницу я прошел, еще не проснувшись хорошенько, но в передней
замок двери, задвижка, косая половица, ларь, старый подсвечник, закапанный салом по-старому, тени от кривой, холодной, только что зажженной светильни сальной свечи, всегда пыльное, не выставлявшееся двойное
окно, за которым, как я помнил, росла рябина, — все это так было знакомо, так полно воспоминаний, так дружно между собой, как будто соединено одной мыслью, что я вдруг почувствовал на себе ласку этого милого старого дома.
Сидишь, бывало, дома — чудятся шорохи, точно за дверью, в потемках, кто-то ручку
замка нащупывает; выйдешь на улицу — чудится, точно из каждого
окна кто-то пальцем грозит.
У графини в доме начались исподволь важные перемены; с
окон сняли сторы из равендука и велели вымыть,
замки было велено вычистить кирпичом с квасом (суррогат уксуса); в передней, где ужасно пахло кожей, оттого что четыре лакея шили подтяжки, выставили зимнюю раму.
Я вошел. Дверь заперлась, лязгнул
замок, и щелкнул ключ. Мебель состояла из двух составленных рядом скамеек с огромным еловым поленом, исправляющим должность подушки. У двери закута была высока, а к
окну спускалась крыша. Посредине, четырехугольником, обыкновенное слуховое
окно, но с железной решеткой. После треволнений и сытного завтрака мне первым делом хотелось спать и ровно ничего больше. «Утро вечера мудренее!» — подумал я засыпая.
Он сообразил, однако ж, всю необходимость запереть дверь каморы; сундук, топор,
окно — все это можно было привести в порядок завтра, но во что бы то ни стало надо запереть камору; а ключ и
замок никак между тем не отыскивались.
Отпечатки грязных ног явственно обозначались на полу сеней и каморы. Комки мокрой грязи висели еще на перекладинах лестницы, ведшей на чердак. Спинка сундука, кой-как прислоненная, обвалилась сама собою во время ночи. Подле лежали топор и
замок.
Окно было отворено!.. Но кто ж были воры? Старушка и Дуня долго не решались произнести окончательного приговора. Отсутствие Гришки, прогулки в лодке, бражничество, возобновленная дружба с Захаром обличили приемыша. Надо было достать откуда-нибудь денег.
Но она так ослабела, что была не в силах держать эти bijoux. Нам долго не отворяли. После третьего или четвертого звонка в
окнах замелькал свет и послышались шаги, кашель, шепот; наконец щелкнул
замок, и в дверях показалась полная баба с красным, испуганным лицом. Позади ее, на некотором расстоянии, стояла маленькая худенькая старушка со стрижеными седыми волосами, в белой кофточке и со свечой в руках. Зинаида Федоровна вбежала в сени и бросилась к этой старушке на шею.
Замки целы, стены целы,
окна целы, а Рассказов уйдет, точно по воде уплывет.
Вадим перебрался по доскам через ручей и подошел к ветхой бане, находящейся на полугоре и окруженной густыми рябиновыми кустами… ему показалось, что он заметил слабый свет сквозь
замок двери; он остановился и на цыпочках подкрался к
окну, плотно закрытому ставнем…
— Извольте тотчас взять эту девушку, — воскликнул Семен Матвеич, обращаясь к моему вотчиму и повелительно указывая на меня дрожащей рукой. — Извольте отвести ее к себе в дом и запереть на ключ, на
замок… чтоб она… пальцем пошевельнуть не могла, чтобы муха к ней не проскочила! Впредь до моего приказания!
Окна забить, если нужно! Ты отвечаешь мне за нее головой!
У одной стены стояло очень ветхое крошечное фортепьяно, возле столь же древнего комода с дырами вместо
замков; между
окнами виднелось темное зеркальце; на перегородке висел старый, почти весь облупившийся портрет напудренной женщины в роброне и с черной ленточкой на тонкой шее.
Зыбкина. Одного я понять не могу: в этакой крепости сидючи, за пятью
замками, за семью сторожами, только и свету, что в
окне, — как тут влюбиться? Мечтай, сколько хочешь, а живого-то нет ничего. Ведь чтоб влюбиться очень-то, все-таки и видеться нужно, и поговорить хоть немножко.
Перед
окнами стоял опрятный стол, покрытый разными вещицами; в углу находилась полочка для книг с бюстами Шиллера и Гёте; на стенах висели ландкарты, четыре греведоновские головки и охотничье ружье; возле стола стройно возвышался ряд трубок с исправными мундштуками; в сенях на полу лежал коврик; все двери запирались на
замок;
окна завешивались гардинами.
Если вам когда-нибудь случалось взбираться по крутой и постоянно чем-то воняющей лестнице здания присутственных мест в городе П-е и там, на самом верху, повернув направо, проникать сквозь неуклюжую и с вечно надломленным
замком дверь в целое отделение низеньких и сильно грязноватых комнат, помещавших в себе местный Приказ общественного призрения, то вам, конечно, бросался в глаза сидевший у
окна, перед дубовой конторкой, чиновник, лет уже далеко за сорок, с крупными чертами лица, с всклокоченными волосами и бакенбардами, широкоплечий, с жилистыми руками и с более еще неуклюжими ногами.
Когда ж безумца увели
И шум шагов умолк вдали,
И с ним остался лишь Сокол,
Боярин к двери подошел;
В последний раз в нее взглянул,
Не вздрогнул, даже не вздохнул
И трижды ключ перевернул
В ее заржавленном
замке…
Но… ключ дрожал в его руке!
Потом он отворил
окно:
Всё было на небе темно,
А под
окном меж диких скал
Днепр беспокойный бушевал.
И в волны ключ от двери той
Он бросил сильною рукой,
И тихо ключ тот роковой
Был принят хладною рекой.
Ходил слух, будто злополучный кадет имел несчастие испугать своим появлением в
окне одно случайно проезжавшее мимо
замка высокое лицо, за что и был наказан не по-детски.
В одно прекрасное утро, когда я запечатывал пакет, чтобы отправить с ним Урбенина в город, в тюремный
замок, я услышал страшный шум. Выглянув в
окно, я увидел занимательное зрелище: десяток дюжих молодцов волокли из людской кухни одноглазого Кузьму.
Вот, подпертые контрфорсами, выступают остатки стен какого-то
замка с разрушенными башнями, и точно бы еще скважины бойниц и амбразуры
окон видны там; вон целый бастион выдается углом вперед, и весь он украшен причудливыми нишами да колонками.
Сомнений не оставалось. Николай был прав. В комнате
замка водилось привидение, призрак княгини показывался в
окне.
— Джаным голубушка! Нина яхонтовая! — тараторила она, спеша и волнуясь, — вставай, солнышко! Вставай, бирюзовая! Новость! Большая, большая новость! По берегу Терека всадник скачет! Начальник!.. Прямо сюда!.. Прямо к
замку! Спеши к
окну, хорошенькая джаным!
Есть мне не хотелось. К тому же, в этом доме подавались сомнительного вкуса жареная баранина с застывшим жиром и пресные лаваши, которые не возбуждали аппетита: в доме моего приемного отца я привыкла к вкусной и даже изысканной еде. Я не дотронулась до ужина, презрительно оттолкнув ногой поднос, и подошла к
окну. Небо и горы слились в непроницаемой мгле. Где-то далеко-далеко слышался крик джейрана, а под самыми стенами
замка не умолкал Терек — кипящий, ревущий и мечущийся.
Теперь мы шли по большому сумрачному двору, где то и дело встречались полуразвалившиеся постройки — сараи, погреба и конюшни. Когда-то, очень давно, должно быть, он процветал, этот двор, вместе с
замком моей бабушки, но сейчас слишком наглядная печать запустения лежала на всем. Чем-то могильным, нежилым и угрюмым веяло от этих сырых, заплесневелых стен, от мрачного главного здания, смотревшего на меня единственным, как у циклопа, глазом, вернее, единственным огоньком, мелькавшим в крайнем
окне.
Щелкнул
замок. Дверь тихо отворилась. Перед носом барона прошмыгнула из уборной хорошенькая, улыбающаяся горничная. Барон сделал шаг вперед, и его обоняние утонуло в тонких запахах уборной. Она стояла у темного
окна, закутавшись в шаль. Около нее лежало платье, которое ей предстояло надеть…Щеки ее были красны. Она сгорала со стыда…
Прошло пять минут, и узник ни разу не шевельнулся. Пятнадцатилетнее заточение научило его сидеть неподвижно. Банкир постучал пальцем в
окно, и узник не ответил на этот стук ни одним движением. Тогда банкир осторожно сорвал с двери печати и вложил ключ в замочную скважину. Заржавленный
замок издал хриплый звук, и дверь скрипнула. Банкир ожидал, что тотчас же послышится крик удивления и шаги, но прошло минуты три, и за дверью было тихо по-прежнему. Он решился войти в комнату.
И, поспешив к клетке, он вынул оттуда попку и пустил его из
окна в сад. И последний, важно нахохлившись, с гордо поднятой головой, важно зашагал по дорожке. А Юрик, довольный тем, что настоял на своем, разом успокоился и стал внимательно слушать сказку о «воздушном
замке», прерванную его неожиданным капризом.
Бродя днем и ночью около черной избы, как страстный любовник около жилища своей любовницы, которую содержит строгий отец или опекун за тридевять
замками, Андрюша думал иногда, что в отверстии одного из пузырных
окон тюрьмы уловил взгляд милого, драгоценного узника.
Двери на запор, простыню на
окно, и… дрожащая рука, блуждая по
замку, едва могла отворить шкап.
В этой необитаемой части
замка Гельмст стены обвивали полуувядшие плющи, высовываясь наружу из полуразрушенных
окон; совы и филины летали на просторе и, натыкаясь на огонь факела, который принесли с собой из подземелья русские дружинники, чуть не гасили его и в испуге шлепались на землю.
— Слышишь ли ты, — продолжал Доннершварц, — господин твой приказывает тебе поскорее убираться из
замка, пока рыцари не выбросили тебя из
окна на копья.
Вместо
окон, в нем были какие-то узкие отверстия, вроде отдушин, а вела в него маленькая дубовая дверь, всегда запертая огромным висячим
замком на толстом железном засове.
В неё не пускают, она заперта на
замок, но в
окна видны образа и теплящаяся лампада.
На рассвете нынешнего дня отнес я без счету горшок с золотом в развалины
замка и там заклал его в стене восточной башни, от середнего круглого
окна четвертый камень вниз.
В антракте этого ужасного происшествия сыграли посольский прием. Из посольского двора вели Поппеля объездом, лучшими улицами, Великою, Варьскою, Красною площадью и главной улицею в городе. Все это убито народом, как подсолнечник семенами. Оставлено только место для проезда посла, его дворян и провожатых. Все
окна исписаны живыми лицами, заборы унизаны головами, как в заколдованных
замках людоморов, по кровлям рассыпались люди. Вся Москва с своими концами и посадами прилила к сердцу своему.
В этой необитаемой части
замка Гельмст стены обвивали полуувядшие плющи, высовывались наружу из полуразрушенных
окон; совы и филины летали на просторе и, натыкаясь на огонь факела, который принесли с собой из подземелья русские дружинники, чуть не гасили его и в испуге шлепались на землю.